Нейтрализация государства

Возникновение нейтралитета в публичной сфере Нейтральность является важнейшей характеристикой деятельности государства, особенно в таких сферах, как государственная служба, наука, финансирование искусства и т. п. Тем не менее теория нейтральности государства (включая вопросы нейтрализации и нейтральных структур) развита недостаточно, что приводит к некоторым неприятным последствиям. Попытки обеспечить нейтральность власти в ключевых сферах общественной жизни еще не привели к появлению всеобъемлющих стандартов.

 

В настоящей статье доказывается, что современное государство (понимаемое в качестве системы институтов) в большинстве случаев претендует на внепартийность, или нейтральность. Для того чтобы подобная тенденция стала реальной, разработаны соответствующие институциональные схемы. Понятие «нейтральный» или «нейтрализация» применительно к государству и правительству допускает несколько толкований. Исторически нейтральность государства выражалась в невмешательстве в вопросы религии, то есть нейтральное государство отказывается от выражения мировоззренческой позиции. Другой аспект нейтральности развивался в рамках международного права, где понятие «нейтралитет» применяется к невмешательству в вооруженные конфликты. И, наконец, последний вопрос касается беспристрастности: здесь, в отличие от других значений, нейтральность должна быть гарантирована вне зависимости от того, вовлечены ли лица, принимающие решения, в общественную деятельность. Этот третий аспект нейтральности является весьма привлекательным. Представляется, что он обеспечивает минимальный этический стандарт, который заключается в том, что «нормы не служат частным интересам, не отражают какой-либо культуры, регулируют поведение каждого одинаково благоприятным или надлежащим способом. Норма не имеет персонального или социального авторства».

 

В настоящей статье рассматриваются институты, которые соответствуют понятию нейтральности именно в таком смысле, хотя в некоторых ситуациях превалирует аспект невмешательства. Современное государство включает в себя не только представительные институты, но и управленческие структуры бюрократического аппарата. Эти структуры в известной степени нейтральны, так как не всегда характеризуются политической принадлежностью. Тем не менее процесс деполитизации государственного управления остается незавершенным. Желание общества иметь внепартийный государственный аппарат не может быть в полной мере реализовано с помощью создания системы государственной службы.

 

Для дальнейшей изоляции некоторых сегментов государственной службы от партийной политики в конце XIX века были созданы независимые регулирующие институты. В целом эти институты были в значительной степени независимы от политических органов и демократической политики. Между тем анализ конкретных институтов показывает, что на практике их автономия была существенно ограничена, хотя все же достаточна, чтобы при желании оставаться независимыми от политической власти. Автономные организации, конечно, могут быть подвержены тем или иным политическим пристрастиям, однако в целом находятся вне партийного влияния, а следовательно, их нормотворчество и иные решения могут быть признаны нейтральными, то есть неполитическими. Данная тенденция основывается на развитии независимых экспертных органов. В высокоорганизованных обществах целый ряд государственных функций был передан независимым организациям, создание которых было обусловлено потребностью в профессиональных познаниях в определенной области. Передача полномочий по принятию решений нейтральным публичным институтам связана с некоторыми проблемами.

 

Институты, изолированные от демократических процессов, не всегда полностью освобождены от политического давления при принятии решений, но они, по крайней мере, непосредственно с этими процессами не связаны. Конечно, в условиях такой изоляции должностные лица и лоббисты получают даже больше возможностей для политического давления, чем в рамках прозрачных демократических структур. Стремление к нейтральности очень часто превращается в метод политической борьбы, направленный на ослабление противников. Довольно часто законодательство, устанавливающее модель независимых публичных институтов, не обеспечивает реальной нейтральности и беспристрастности. Устранение государства из некоторых сфер общественной жизни зачастую связано с существенными ошибками в управлении и наличием успешного сопротивления со стороны объекта государственного регулирования. Не редки ситуации, когда политики ищут способов избежать ответственности, и именно независимые органы им это позволяют. Отметим также, что большинство независимых государственных органов, созданных в целях повышения доверия к государству, непосредственно подчинено частным интересам тех или иных политических групп и лишь косвенно служит обществу в целом: таким образом, на карту поставлено доверие к этим группам. (Центральные банки напрямую обслуживают интересы финансового сообщества, агентства, регулирующие деятельность средств массовой информации, заботятся о потребностях телерадиовещательных компаний и т. д.)

Роль в формировании доверия к государству

Тенденция к нейтральности меняет облик современного государства. Традиционные основы доверия к власти устарели. Частично это связано со снижением степени легитимности (и лояльности) бюрократических форм государственной власти. Так как доверие к институтам, которые обеспечивают участие граждан в делах государства, уменьшилось, движение к альтернативным формам легитимности стало фактически неизбежным.

 

По-видимому, указанные изменения позволили создать новые основы доверия к государству. Здесь и далее мы говорим о доверии как о доверии к государству и к государственным органам. Индивид доверяет государству в психологическом смысле, то есть он ожидает от государства справедливого обращения и (в государстве «всеобщего благоденствия») базовой материальной поддержки. Человек склонен вверить свои дела тому институту (или лицу), которому он доверяет, даже если альтернативные варианты кажутся ему более предпочтительными. Нейтральность государства предполагает, что доверие и лояльность к государственным институтам и государству в целом не основывается (или основывается в незначительной степени) на механизмах участия граждан в управлении, или демократической легитимности. Институциональный дизайн нейтральных институтов продиктован недоверием как со стороны избирателей, так и со стороны элиты. Данные институты призваны ослабить какое-либо пристрастное влияние.

 

Доверие к нейтральным институтам (как доверие, основанное на уважении к профессионализму) возникает именно из-за того, что эти институты никак не связаны с демократическими процедурами. Гражданин может полагать, что нейтральный институт будет действовать согласно его интересам потому, что такой институт руководствуется не абстрактной «волей народа» (как это делают политики и другие находящиеся у власти лица), а профессиональными соображениями, благодаря чему удается реализовать «подлинные» интересы граждан.

 

Замена демократических институтов, ориентированных на интересы политических партий, на нейтральные публичные институты, является попыткой исправить недостатки демократии. Нейтральные институты являются отражением публичного недоверия к власти и попыткой преодолеть это недоверие, не создавая более совершенных демократических механизмов, несмотря на то что такие механизмы могли бы быть более эффективными, чем демократические институты, к которым утрачено доверие. Нейтрализация основана на специфической форме власти, которая базируется на профессионализме и квалификации и поддерживается с помощью системы нейтральных институтов. Как указывает Маргарет Леви, такие институты призваны внушать доверие: «Способность публичных институтов вызывать доверие предполагает наличие процедур отбора представителей этих институтов на основе критериев компетентности, надежности, а также желания действовать в интересах тех, от кого требуется доверие».

 

Создание нейтральных институтов – это последняя возможность укрепить доверие к власти в государстве, в котором такое доверие отсутствует. Профессионализм повышает степень доверия, так как люди склонны доверять профессиональным знаниям. Профессионализм гарантирует эффективность деятельности, и государство (или государственные органы) будет пользоваться доверием, если оно было эффективным в прошлом, в особенности, если независимые структуры могут обеспечить такую же эффективность в будущем. Кроме того, учитывая, что нейтральность подразумевает политическую беспристрастность, появляется еще один элемент общественного доверия, который отсутствует, если политики – открытые приверженцы тех или иных политических сил при принятии решений действуют на основании взаимных договоренностей по принципу «ты поддержишь меня – я поддержу тебя». Сокращение государственного воздействия путем ликвидации отдельных институтов является дополнительной мерой, направленной на решение проблемы уменьшения доверия. Неэффективность частных организаций, даже если государство их финансирует, не будет приписываться государству, а следовательно, степень доверия к нему может возрасти.

Независимые (экспертные) агентства в Восточной Европе

Нейтральность государства (и его частичное самоустранение) может сыграть важную роль в формировании доверия к государству в посткоммунистической Восточной Европе. Коммунистическое государство было по определению партийным (государством рабочих), и распределение государственных привилегий определялось лояльностью к партии.

 

Посткоммунистические конституции однозначно установили, что государство не может быть связано никакой идеологией, а его важнейшие публичные институты не могут быть политизированы. Политическая пристрастность, свойственная представительной власти, явилась источником (или была представлена как источник) опаснейших социальных разногласий. Хотя подобная ситуация в какой-то степени характерна для демократической системы как таковой, когда после каждых выборов к власти приходят новые силы, альтернативой политическим распрям стало создание нейтральных, политически беспристрастных структур.

 

Кроме того, в период институционального оформления модель нейтрального органа была очень популярна в современных демократических государствах. Другой вопрос, какие уроки страны Восточной Европы извлекли из опыта других демократий. Ведомственные интересы оставшихся от прошлого органов оказывали влияние на процессы реформирования институтов, переживших падение коммунизма, таких как органы судебной власти, прокуратура, органы государственного контроля и центральные банки. Итогом сокращения государственного вмешательства и широкомасштабной приватизации стала возрастающая необходимость в осуществлении регулирующих функций. Такие функции часто передавались вновь созданным нейтральным структурам. «Независимое агентство» стало наиболее предпочтительной институциональной моделью. Широкомасштабная приватизация, проведенная после 1989 года, оказала неоднозначное влияние на степень доверия к посткоммунистическому государству.

 

Леви и Брэйтвейт указывают, что приватизация системы социального обслуживания и, как следствие, отсутствие всеобщего и стандартизированного подхода к предоставлению услуг, по-видимому, лишь усилили недоверие к правительству как к институту, который призван обеспечивать справедливость и беспристрастность. Коррупция в ходе приватизации также не могла не усилить недоверие к власти. Приватизация сама по себе увеличила потребность в политической непредвзятости как со стороны разочарованного населения, так и со стороны политической элиты, и в результате обе стороны были согласны с передачей нейтральным структурам некоторых государственных полномочий. Для политических партий это была возможность сохранить лицо. Возможно также, что это позволило им вести дела «своим чередом» под прикрытием менее прозрачных структур. Предметом исследования в настоящей работе являются две важнейшие социальные сферы, а именно телерадиовещание и обеспечение стабильной денежной (ценовой) политики. Этот выбор не случаен: обе сферы имеют основополагающее значение для регулирования социального информационного обмена, и в обоих случаях идее специализированных публичных нейтральных структур сопутствует деполитизация.

Органы, регулирующие деятельность телерадиовещательных компаний

Регулирование деятельности телерадиовещательных компаний независимыми организациями показывает относительно недавно возникшую мировую тенденцию к обеспечению нейтральности и беспристрастности контроля в сфере массовых коммуникаций.

 

В этой сфере разнообразие институциональных решений гарантирует независимость средств массовой информации и беспристрастное рассмотрение дел в сфере телерадиовещания. Это делается «официально» для того, чтобы избежать политизации, или потому, что общественные интересы не могут быть надлежащим образом защищены на основе политических убеждений. Современные институциональные решения варьируются от квазисаморегулирования, осуществляемого неправительственными организациями, которые наделены правом принятия решений, до регулирования независимыми правительственными органами.

 

В случае с Итальянским общественным телевидением (RAI) предпочтение было отдано принципу политического распределения, в соответствии с которым каждая ведущая парламентская партия получает по одному телевизионному каналу. Любопытно, что подобное решение в настоящее время поддерживается оппозицией в Венгрии. В Соединенных Штатах Америки, где частные средства массовой информации были очень сильны в тот момент, когда принимались основные меры по регулированию данной сферы, превалирует модель саморегулирования. В континентальной Европе телерадиовещание в течение продолжительного времени оставалось государственной монополией, поэтому регулирование осуществлялось в рамках процессов разгосударствления и приватизации. В обеих моделях в основу положено предположение о том, что руководство регулирующего органа, даже если оно формируется политическими структурами, не будет испытывать на себе давление государственных органов. Члены регулирующего органа не должны находиться в политической зависимости от действующей власти, а обязаны руководствоваться только профессиональными и, в более широком смысле, этическим соображениями.

 

В посткоммунистической Восточной Европе отмена государственной монополии на телерадиовещание рассматривалась как основное условие плюрализма. Ситуация осложнялась тем, что в обществе, где ранее любая услуга предоставлялась государством, новая роль государства была еще не совсем ясна, и население ожидало создания публичного (государственного) телевидения. Уже существующие (бывшие государственные) телевизионные каналы боролись за свои интересы. Политическая элита не совсем понимала, каким образом может быть осуществлена деполитизация средств массовой информации. Здена Халова, возглавлявшая чехословацкий комитет, ответственный за подготовку закона о телерадиовещании, говорила: «[Иностранные консультанты] … должны были разъяснять нам даже самые простые вещи… например, что телерадиовещание должно быть отделено от государства».

 

К сожалению, те, кто пришел к власти в результате первых выборов, сразу же захотели установить контроль над существующими радиостанциями и телевизионными каналами. В рамках либерализации телерадиовещания, а также под общим влиянием западноевропейских моделей большинство коммунистических стран отдало предпочтение независимым регулирующим органам. Эти органы отвечают за выдачу лицензий и осуществляют общий надзор в сфере телерадиовещания. Существует три различных варианта назначения на должность их членов. Один вариант, впервые закрепленный в Законе Чехословакии о телерадиовещании 1991 года, представляет собой парламентское назначение и используется во многих восточноевропейских странах и в Турции. Четырнадцать из тридцати двух европейских государств (включая бывшие коммунистические государства) с 1994 года придерживаются британской модели, в соответствии с которой регулирующие органы формируются исполнительной властью. В Британии исполнительная власть традиционно не вмешивается в деятельность регулирующего органа. В странах Восточной Европы условие невмешательства закреплено формально в виде законодательного запрета на издание правительством каких-либо руководящих предписаний, а кроме того, назначение на должность не является исключительным полномочием исполнительной власти. Третий вариант, делающий более сильный акцент на формальной юридической независимости от политической власти, реализован во французском законодательстве: он предусматривает систему смешанного назначения (каждая «политическая ветвь» назначает своего представителя).

 

С 1994 года данную модель используют восемь европейских государств. Французская модель существует в Румынии и Польше. В Венгрии гарантии независимости и полномочия органа по телерадиовещанию сходны с французской моделью, однако порядок формирования данного органа иной. Правящие и оппозиционные партии имеют равное представительство в Управлении по делам радио и телевидения Венгрии. Члены правления этого органа формально назначаются парламентом, а руководитель данного органа – президентом по представлению премьер-министра. На практике это означает, что утвержденные кандидаты будут лояльны парламентскому большинству и лично премьер-министру, который находился у власти на момент назначения.

 

Аргументом в поддержку подобной системы может служить то обстоятельство, что если правительство, действовавшее на момент назначения членов Управления, уходит в отставку, сформированный орган будет своего рода противовесом новому правительству. Венгерский вариант предполагает, что каждая парламентская фракция имеет в руководящем органе одного представителя. Несмотря на различные гарантии независимости, ни одну посткоммунистическую страну не обошли стороной громкие скандалы, связанные с деятельностью независимых регулирующих органов. Демократически избранные политики очень быстро обнаружили стремление к неограниченному доступу на телевидение. В случае возникновения какого-либо сопротивления они оказывали давление на регулирующие органы и руководство государственных каналов. Стандартной формой открытого вмешательства стал отзыв членов регулирующих органов или менеджеров государственных вещательных компаний. Порядок и условия отзыва в первых законодательных актах были оговорены не очень ясно. Парламентское большинство имело возможность «выражать недоверие» соответствующим руководителям, после чего следовала их отставка.

 

Весьма наглядным представляется пример Чехии. В 1993 году партия, имевшая большинство в Палате депутатов, внесла изменения в Закон 1991 года под предлогом необходимости решения проблем, связанных с распадом Чехословакии. Данная поправка позволяла парламентскому большинству прекращать полномочия Совета по телерадиовещанию Чехии, сформированного другими политическими силами. После того как в 1993 году была выдана первая частная лицензия, Совет стал объектом политических атак со стороны парламентского большинства. Недовольство объяснялось тем, что проигравшие конкурс компании были гораздо более устойчивыми в финансовом отношении. Утверждалось, что Совет выбрал неизвестную и несостоятельную в финансовом плане компанию CET-21 потому, что она была более сговорчивой и облегчила Совету возможность оказывать влияние на компанию, а не наоборот. В результате этой парламентской атаки в состав Совета были избраны три дополнительных члена, были также изменены условия предоставления лицензии. Для отзыва действующего состава Совета не хватило лишь одного голоса, однако соответствующие попытки парламентского большинства увенчались успехом в 1994 году, когда в Совет было избрано девять новых членов. Как отмечалось, «сигнал, посланный парламентом Совету, звучал не как «действуйте в соответствии с установленными полномочиями», а скорее как «будьте более послушными».

 

Уязвимость Совета может быть объяснена недостатками его институционального дизайна, однако другие модели также не свободны от них. В Словакии Совет был создан с использованием модели, похожей на чешскую, и несколько раз подвергался кадровым чисткам. В Польше Законом о радио и телевидении 1992 года было создано управляющее ведомство по французскому образцу. Поскольку Закон оставил неурегулированным вопрос об отстранении от должности председателя Комитета по надзору за радио и телевидением, Президент Валенса, назначивший председателя, принял решение о его отставке. Данное решение было оспорено омбудсменом. Конституционный Трибунал постановил, что Президент не имеет права прекращать полномочия председателя, за исключением случаев, когда в судебном порядке будут установлены факты грубого нарушения законодательства. Президент Валенса попытался обойти данное решение, указывая на то, что оно не может иметь обратной силы и применяться к случаям, имевшим место до того, как Трибунал выработал свою правовую позицию.

 

В 1995 году Трибунал постановил, что решения о толковании закона распространяются на весь период действия закона. В Венгрии соглашение между правительством и оппозицией 1990 года устанавливало, что руководители государственных радиои телекомпаний будут назначаться совместно Президентом Республики (кандидатом от оппозиции) и премьер-министром. В 1992 году Президент Венгрии отказался подписать решение о прекращении полномочий председателя Национального телевидения, инициированное премьер-министром. Исполнительная власть приняла дополнительные меры правового воздействия, и председатель ушел в отставку. Независимый регулирующий орган был учрежден в 1996 году после вступления в силу Закона о телерадиовещании. Закон практически исключал возможность отзыва членов венгерского Управления по делам радио и телевидения, однако социал-либеральное парламентское большинство отказалось утвердить его бюджет на 2002 год.

 

Председатель Управления ушла в отставку «в целях обеспечения беспрепятственной работы Управления», хотя вместе с этим она призналась, что «ощущает обязательство быть верной» партии, которая выдвинула ее кандидатуру (в 2002 году эта партия стала оппозиционной). Во всех указанных государствах экспертные оценки и неудачный опыт претендентов на получение лицензий демонстрируют факты нарушения правил о конфликте интересов, наличие политического подтекста при выдаче лицензий, а также несостоятельность попыток повлиять на практику пристрастного освещения новостей (в пользу правящей партии). Решение о выдаче лицензий, а также другие решения принимались на основе непрозрачных отношений политической лояльности. Что касается России (по крайней мере, в отношении электронных СМИ), то политический аспект продолжает играть значительную роль, и некоторые эксперты утверждают, что система средств массовой информации (включающая соответствующие регулирующие органы) не может быть приведена в соответствие с западной моделью в силу социокультурных различий. Можно согласиться с Колином Спарксом: «В принципе, очевидно, что эти замечательные юридические предписания о балансе, беспристрастности и т. п. находились в осадных условиях, и, конечно, так было и в Западной Европе, хотя в гораздо меньшей степени». Спаркс добавляет также, что атмосфера в обществе была буквально наполнена политикой, и поэтому «государственная вещательная компания воспринималась политиками как одна из их должностных привилегий и как необходимое средство для победы на следующих выборах. С другой стороны, выдача сулящих прибыль частных лицензий стала одним из элементов покровительственных отношений между правительством и его сторонниками».

 

Политизация, вероятно, была неизбежна, так как политические партии были достаточно сильны (способствуя стабилизации политической системы), а относительно слабое гражданское общество и СМИ были вынуждены приспосабливаться к этой политизированной модели. Времени на дифференциацию экономической и тем более культурной и социальной сфер не хватало: все стратегические решения остаются политическими. В этой связи регулирующие организации не могут избежать политического давления, несмотря на все попытки официально обеспечить их нейтральность и беспристрастность. Положение регулирующих организаций зависит не только от политиков, но и от медиаиндустрии, в том числе от собственников СМИ и журналистов. Собственники средств массовой информации вовсе не заинтересованы в полной независимости регулирующего органа. Инвесторы использовали политическое покровительство как для получения лицензий, так и для того, чтобы избежать последствий применения норм закона. В случаях нарушения правовых предписаний, касающихся, например, содержания программ или рекламы, вещательные компании зачастую успешно избегали санкций.

 

Давление на регулирующие органы осуществляется не со стороны политических партий, а все больше и больше со стороны бизнеса, который считает первоначальные лицензионные условия слишком обременительными. Коммерческие СМИ используют политические партии для осуществления давления на власть. В обмен некоторые вещательные компании предлагают политикам специальные условия доступа к эфиру, отсутствие цензуры и, вероятно, участие в избирательной кампании. Чешская частная вещательная компания «Нова» удовлетворила некоторые просьбы действовавшего Премьер-министра Клауса (изначально – недоброжелателя компании), а в ответ, несмотря на сопротивление со стороны регулирующего органа, были отменены (путем принятия закона, имевшего обратную силу) условия лицензии, налагающие на компанию публичные обязательства36. Практика лицензирования и изменения лицензионных условий приводит к выводу, что нейтральность регулирующих органов так и не была достигнута.

 

В условиях политизации общества и чудовищного давления во время приватизации независимые органы, регулирующие сферу телерадиовещания, столкнулись с масштабными проблемами. Дополнительные трудности и общая политизированность не способствовали подлинной независимости этих органов, которые и так пострадали от несовершенства своей институциональной конструкции. Отсутствие прозрачности и ответственности позволяло превалировать партийным пристрастиям членов регулирующих органов (хотя эти органы не всегда контролировались политическим большинством, оставаясь верными политическим силам, находившимся у власти ранее, или частным интересам). Использование лазеек в законодательстве сохраняло зависимость от правительства даже в тех случаях, когда органы имели возможность, по крайней мере частично, противодействовать правительственному и партийному диктату (как, например, в Польше). Однако коммерческие лицензии очень редко аннулировались, несмотря на политический нажим. Тем не менее независимые органы не потерпели полного краха, их присутствие изменило правила игры и инициировало публичные скандалы, которые заставили политиков быть менее агрессивными. Массовое сопротивление политическому вмешательству в сферу государственного телерадиовещания в Праге в 2000 году заставило парламент согласиться с более нейтральными институциональными структурами. В некоторых случаях независимость регулирующих органов сместилась в сторону нейтральности как невмешательства, которая, конечно, в большей степени способствует сохранению статус-кво. Профессионализм и прозрачность регулирующих органов за последнее десятилетие повысились. Экономикоправовой, институциональный интерес к автономной власти совпал с растущей заинтересованностью инвесторов и журналистов в стабильной социальной среде, укрепляющей политическую нейтральность большинства органов. Кроме того, независимые органы подкрепляют свой законный статус путем участия в деятельности неправительственных международных организаций.

 

Для регулирующих органов в сфере телерадиовещания подобную роль играет Европейская платформа органов регулирования телерадиовещания (EPRA). Международное сотрудничество приводит к появлению независимой неправительственной международной политики, которая хорошо вписывается в систему зарождающегося международного сетевого управления. Европейская интеграция создала новые наднациональные отношения, которые способствовали деполитизации независимых регулирующих органов в сфере телерадиовещания. Деловые круги достаточно быстро осознали, что позиция Европейского Союза может быть использована как средство давления на регулирующие органы40. Национальные политические элиты были вынуждены согласиться с более серьезными юридическими и фактическими гарантиями независимости регулирующих органов. Европейским «идеалом», как указал Совет Европы, является независимое агентство по телерадиовещанию, которое не несет ответственности ни перед одной из ветвей государственной власти. Европейский стандарт требует, чтобы деятельность регулирующего органа осуществлялась эффективно, прозрачно, независимо, а также на высоком профессиональном уровне. По мнению Совета Европы, «специальные независимые регулирующие органы в сфере телерадиовещания, обладающие профессиональной квалификацией, должны играть важную роль, действуя в рамках закона».

 

Обеспечение нейтральности требует не только финансовой независимости органа, но и персональной независимости ее членов для того, «чтобы защитить их от любого влияния, особенно со стороны политических сил или экономических интересов». Роспуск органов практически запрещен. Гарантией ответственности является прозрачность, подразумевающая регулярное предоставление отчетов и должную степень обоснованности решений, открытых для пересмотра в установленном законом порядке и доступных общественности. Подведем итоги: несмотря на существование политического вмешательства и партийной лояльности в деятельности независимых регулирующих органов, большинство стран Восточной Европы последовало примеру Венгрии, где «наблюдался значительный сдвиг от всеобъемлющего присутствия государства в сфере средств массовой информации к более ограниченному государственному вмешательству».

 

В процессе развития европейской интеграции предоставляется все больше и больше официальных гарантий независимости. Однако и изоляция от политической власти порождает свои проблемы, связанные с пристрастностью. В политизированном обществе отсутствие ответственности создает условия для доминирования политической лояльности и личной заинтересованности, что может привести к дополнительным конфликтам между независимыми регулирующими органами, которые остались верны прежней власти, и действующей властью.