Суд скопировал в приговор обвинительное заключение

Безусловно, многие из нас либо слышали о копипасте (с английского Copy-paste – скопировать–вставить), методе создания текста путем копирования и вставки цитат из нескольких источников иногда даже без дальнейшего редактирования конечного результата, либо сталкивались с ним сами. Развитие техники меняло способы создания копипаста, прибегать к нему с появлением компьютеров стало очень просто.

 

Вначале за базу судебных актов стали брать тексты на дискетах, затем на компакт-дисках, флешках, все это сопровождалось внепроцессуальным общением либо судьи, либо помощника судьи. Конечно же, все это вызывало определенный протест. Особенно выпукло несправедливость такого судейского подхода к составлению судебных актов была проявлена в уголовных делах. «Когда в приговор целиком переносят обвинительное заключение, даже с грамматическими ошибками – это довольно наглядно показывает, на чьей стороне судья».

 

Еще в феврале 2008 года, выступая с докладом на ежегодном заседании городских судей, председатель Мосгорсуда Ольга Егорова уличила коллег «в копировании обвинений у сотрудников прокуратуры». Она заявила, что судьи злоупотребляют «техническими средствами» и при вынесении приговоров сканируют куски обвинительных приговоров, не удосуживаясь при этом даже исправить грамматические ошибки обвинительных заключений. «Вы вообще читаете свои приговоры?» – гневно спросила тогда Егорова московских судей, собравшихся в конференцзале Мосгорсуда. «Диссернет», известный отслеживанием необозначенного цитирования в научных работах, обратил внимание на «копипаст» в приговорах по громким уголовным делам: никак не измененные части из обвинительных заключений.

 

Безусловно, такой подход ставил под сомнение сам факт отправления правосудия. К счастью, эта проблема была донесена до Верховного Суда РФ, и на Пленуме Верховного Суда РФ вопрос был поставлен на обсуждение, что нашло отражение в его Постановлении. Пленум Верховного Суда РФ счел недопустимым перенесение в судебный акт показаний допрошенных лиц и содержания других доказательств из обвинительного заключения или обвинительного акта без учета результатов проведенного судебного разбирательства (п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 55 от 29.11.2016 «О судебном приговоре»).

 

Таким образом, в уголовном процессе в качестве грубого процессуального нарушения «воспроизведение обвинительного заключения без учета результатов проведенного судебного разбирательства» появилось благодаря Пленуму Верховного Суда РФ, который фактически запретил копипаст в худшем его проявлении. Однако в судах общей юрисдикции при рассмотрении гражданских дел такая практика не прекратилась, в частности в одной недавней коммуникации Европейского Суда по правам человека российским властям указывалось на дословное совпадение текста судебного решения и отзыва государственного органа.

 

В арбитражных судах, которые ранее других судов приобщились к электронному документообороту, представление проектов судебных решений было легитимировано Высшим Арбитражным Судом РФ. Однако представление проектов судебного акта, на наш взгляд, не является оправданием копипаста. Безусловно, хорошо написанный проект может быть подспорьем для написания описательной части судебного акта, но в ней также должны быть отражены результаты судебного разбирательства. При этом в судебном акте в любом случае мотивировочная часть должна быть написана именно судом. «В мотивировочной части отражается вся познавательная деятельность суда, других участников процесса. Мотивировочная часть включает фактическое и правовое обоснование судебного решения и заканчивается правовой квалификацией материального правоотношения… она должна быть такой, чтобы позволить четко уяснить посылки тех выводов, которые будут изложены в резолютивной части. Мотивировочная часть судебного решения имеет принципиальное значение для формирования в будущем законной силы судебного решения – прежде всего потому, что именно в мотивировочной части отражаются обстоятельства, установленные судом». «Мотивировочная часть обосновывает резолютивную часть решения и признается преследующей одновременно три цели: а) информирование сторон процесса, а впоследствии и всех иных лиц о соображениях суда, которыми он руководствовался при принятии решения.

 

Причем для демонстрации хода своей мысли суд должен не пересказывать позиции каждой из сторон дела, а раскрывать итоги проведенного судом анализа и оценки доводов сторон; б) создание условий для полноценной проверки правильности судебного решения; в) самоконтроль судей, что предполагает критическую оценку судьей хода собственных мыслей. …Судебное решение должно обеспечивать возможность для всякого члена общества, в том числе не имеющего юридического образования, уяснить умозаключения суда, приведшие к вынесению соответствующего решения». Именно мотивировочная часть судебного решения является ключевой для поддержания доверия к суду, поскольку правосудие не только должно быть совершено, но и должно быть видно, что оно совершено. В 2015 году СМИ пестрели доводами Российской Федерации о незаконности судебного решения Гаагского суда о взыскании 50 млрд. Говорилось, что арбитры не выполнили лично свой мандат, что помощник суда Мартин Валасек фактически играл роль четвертого арбитра, написав основную часть решения.

 

В качестве доказательств этого приводили то количество часов, которое он потратил по данному делу, и лингвистическую экспертизу, проведенную по заказу России. «Лингвистическая экспертиза показала большой процент текста решения за авторством помощника. Так, 71 % части решения, определяющей размер ущерба, написан помощником. С точки зрения российской стороны, делегирование функций написания решения помощнику является нарушением мандата арбитров на разрешение спора».

 

Не можем не согласиться, что доверие к суду данным фактом было подорвано. Полагаем, что судебное решение, представляющее собой на 90 % копию письменного отзыва налогового органа без учета результатов судебного разбирательства, подрывает доверие к суду еще в большей степени. К сожалению, здесь мы приводим реальную ситуацию. Ознакомление с таким судебным решением вызвало ощущение, что как будто в суде нас и не было, поскольку все наши красочные доводы, все добытые доказательства оказались за бортом, остался лишь отзыв налогового органа. Причем судебное решение не просто представляло собой копию пояснений Ответчика, но и включало все опечатки, ошибки, выражения «Инспекция… обращает внимание Суда» (стр. 12, 35, 36, 45) «Инспекция не согласна с доводами Заявителя по следующим основаниям» (стр. 39) «Инспекцией установлено…», «Инспекция считает…», «Инспекция не согласна…» и т. д., суд даже не потратил времени на исправление ошибок сканирования. Мы столкнулись с грубейшим проявлением копипаста.

 

Суд в нарушение принципа непосредственности подменил собственную оценку доказательств оценкой ответчика, проигнорировав наши доводы и представленные нами доказательства, оставив нас в неведении, почему эти доводы и доказательства были отклонены судом. Фактически нам было отказано в правосудии. «Речь одного – речь никого, нужно честно выслушать обоих». Судебный акт, представляющий собой мнение одной из сторон, – это не судебный акт, и он должен быть отменен как противоречащий общепризнанным принципам справедливого судопроизводства.

 

Безусловные основания для отмены судебного акта коррелируются с требованием соблюдения общепризнанного мировым сообществом права на справедливое судебное разбирательство. В соответствии с пунктами 3 и 5 статьи 2 АПК РФ задачами судопроизводства в арбитражных судах являются справедливое публичное судебное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом и формирование уважительного отношения к закону и суду. Судебные акты, которые представляют собой копию правовой позиции только одной стороны, без учета результатов судебного разбирательства, на наш взгляд, свидетельствуют об их ничтожности, поскольку их правосудность будет всегда под сомнением, как если бы судебные акты были вынесены без привлечения одной из сторон к рассмотрению дела.

 

По своей сути такие акты в действительности для лиц, участвующих в деле, не отличаются от судебных актов, вынесенных без привлечения к рассмотрению дела одной из заинтересованных сторон. Впрочем, прямое игнорирование результатов судебного разбирательства и деятельности по доказыванию еще больше подрывает доверие к суду, поскольку представляет собой циничное неуважение лица, участвующего в деле. Можно утверждать, что такое игнорирование представляет собой также умаление достоинства личности тяжущихся вопреки требованиям ст. 21 Конституции РФ. Более того, когда идет спор с государственным органом, это подрывает доверие к суду как органу, который отправляет правосудие и создает впечатление «нечестной игры» государства. Игнорирование деятельности в ходе судебного разбирательства одного из лиц, участвующих в деле, показывает его «ненужность», «бесполезность» для судебного органа и предрешенность процесса. Более грубое нарушение принципа равенства перед законом трудно придумать.

 

В российской правовой доктрине всегда существовал подход, что «судебные решения, постановленные с нарушениями основных начал производства, лишающие его характера судебного, нельзя признать судебным решением: оно ничтожное (nul)». Как справедливо отмечают, «…суть функционирования судебной ветви государственной власти состоит в том, что в этом функционировании логика силы заменена силой логики. Убеждающая сила правового обоснования принимаемых решений …суть принципа верховенства права, суть правового государства». Лиши судебный акт убеждающей силы мотивировочной части, и это уже не акт правосудия. Подмени убеждающую силу мотивировочной части судебного акта мнением одной из сторон, и вам уже никогда не доказать другой стороне, что это акт правосудия. Копирование отзыва одной из сторон и отсутствие мотивов отклонения доводов и доказательств другой стороны – это частный случай немотивированного решения, просто закумуфлированное копирование мнения одной из сторон. Это своего рода попытка обойти требования публичности , с тем чтобы сделать незаметным невыполнение самой главной функции суда – мотивирования своего решения.

 

Не можем не процитировать правовые позиции ЕСПЧ, изложенные в Постановлении от 11 января 2007 г. по делу «Кузнецов и другие против РФ», в которых также затронут вопрос возможности контроля общественности за отправлением правосудия: «Суд повторяет, что в соответствии с установленным прецедентным правом, которое отражает принцип надлежащего отправления правосудия, в решении судов и органов правосудия должны быть надлежащим образом указаны основания, по которым они были вынесены. Пункт 1 статьи 6 обязывает судебные инстанции указывать мотивировку постановленных ими решений, но этот пункт нельзя толковать как обязывающий предоставлять подробный ответ по каждому доводу. То, в какой мере должна исполняться данная обязанность излагать мотивировку, зависит от характера решения (см. п. 29 Постановления по делу «Руис Ториха против Испании» от 09.12.1994). И хотя национальные суды пользуются ограниченным правом принятия решения в вопросе выбора доводов по конкретному делу и приобщения доказательств достоверности утверждений сторон, эти органы обязаны указать основания для своих действий, изложив мотивировку этих решений (см. п. 36 постановления по делу «Суоминен против Финляндии» от 01.07.2003).

 

Еще одна роль мотивированного решения состоит в том, что оно доказывает сторонам, что их позиции были выслушаны. Кроме того, мотивированное решение дает возможность какой-либо стороне обжаловать его, а апелляционной инстанции – пересмотреть его. Изложение мотивированного решения является единственной возможностью для общественности проследить отправление правосудия» (п. 30 Постановления по делу «Хирвисаари против Финляндии» от 27.09.2001). Подмена мотивирования судебного акта копированием отзыва налогового органа – это попытка скрыть от общественности тот факт, что суд на самом деле и не выполнял своей функции… Конечно же, такие судебные акты должны подлежать безусловной отмене, поскольку нельзя допустить перерождения правосудия в режим произвола и бесправия.