Как признать торги недействительными Судебная практика

Как торги, так и договор, заключенный по их результатам, могут оспариваться либо по общим основаниям недействительности сделок (глава 9 ГК РФ), либо по специальным правилам (ст. 449 ГК РФ).

Основания недействительности торгов

Несмотря на то что торги представляют собой совокупность юридически значимых и незначимых операций (а сущностно - особый формат переговорного процесса), они могут быть аннулированы в том же порядке и по тем же основаниям главы 9 ГК РФ, что и сделки. Следовательно, торги могут являться как оспоримой, так и ничтожной "сделкой".

 

Например, в одном из банкротных дел суд признал торги ничтожными на основании п. 2 ст. 168 ГК РФ. Порок состоял в отсутствии беспристрастности и независимости организатора торгов, что является поводом для признания торгов недействительными согласно ст. 17 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции". Суд посчитал, что подобное нарушение не касается процедуры проведения торгов, а потому ст. 449 ГК РФ неприменима. Упомянутая норма антимонопольного законодательства предусматривает в качестве общего правила оспоримость торгов. Но суд указал, что нарушение "противоречит существу законодательного регулирования торгов, посягает на публичные интересы", а "правопорядок не допускает манипулирование публичными процедурами", поэтому торги следует признать ничтожными.

 

На ригоризм выводов суда в этом примере, по всей видимости, повлиял тот факт, что торги проводились в рамках банкротных процедур, поэтому небеспристрастность организатора торгов могла навредить всем конкурсным кредиторам. Между тем за пределами банкротных споров также встречаются подобные правовые позиции. Так, в деле, связанном с государственным контрактом, суд аргументировал применение п. 2 ст. 168 ГК РФ тем, что норма п. 1 ст. 449 ГК РФ об оспоримости торгов является общей нормой и не учитывает специфику правоотношений, складывающихся на основании государственных контрактов.

 

Положения п. 2 ст. 168 ГК РФ прямо устанавливают, что законом может быть предусмотрена оспоримость сделки даже в случае ее посягательства на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Не означает ли это, что, например, торги с небеспристрастным организатором должны быть оспоримыми, поскольку специальные по отношению к главе 9 ГК РФ нормы ст. 449 закрепляют оспоримость торгов? Или же следует считать, что специальные нормы ст. 449 охватывают лишь те ситуации, когда торги не нарушают публичные интересы или интересы третьих лиц, поэтому в случае нарушения последних следует обращаться к общим правилам п. 2 ст. 168? Представляется, что суды поступают неверно, выбирая второй подход. Нормы ст. 449 следует считать специальными по отношению ко всем положениям главы 9 ГК РФ. Сложно представить, какое нарушение в ходе процедуры проведения торгов, в большинстве случаев характеризующихся прежде всего публичностью, не нарушило бы интересы третьих лиц или публичные интересы. Поэтому следует заключить, что законодатель, закрепляя в специальной норме ст. 449 ГК РФ оспоримость торгов, предполагал ее распространение на случаи нарушения публичных интересов или интересов третьих лиц.

 

В другом банкротном деле суд также ссылался на ничтожность торгов, но уже на основании комбинации ст. ст. 10 и 168 ГК РФ. На торгах, организованных конкурсным управляющим, трое из четырех участников являлись взаимосвязанными лицами. При этом два взаимосвязанных лица были созданы незадолго до торгов и впоследствии отказались от заключения договоров, хотя заняли первое и второе места. Суд заключил, что в деле имеются признаки злоупотребления правом, поскольку вся схема была создана для совершения согласованных действий на торгах с целью занизить цену продаваемого имущества.

 

В этом примере злоупотребление участников торгов породило ограничение конкуренции за счет подставных лиц и привело к неоправданному понижению цены имущества. Такое нарушение по общему правилу следовало бы отнести к специальным основаниям недействительности по ст. 449 ГК РФ, поскольку последние призваны защитить качество конкуренции за имущество, продаваемое на торгах, и, как следствие, обеспечить заключение максимально экономически выгодной для организатора торгов сделки. Для квалификации порока торгов не важно, по чьей вине он возник, ведь, несмотря на указание в ст. 449 ГК РФ на нарушения со стороны организатора торгов, не исключено возникновение порока по вине иных лиц. А сущностный порок торгов в данном деле заключался в нарушении процесса формирования цены продажи и способствовал ее необоснованному занижению.

 

Как и в предыдущих делах, суд проигнорировал специальные правила ст. 449 ГК РФ. Однако здесь решение можно оправдать наличием аналогичной позиции в практике ВАС РФ  и явного злоупотребления правом, которое чаще всего влечет исход дела не в пользу недобросовестной стороны.

 

Вопрос о выборе между общими и специальными основаниями оспаривания торгов должен решаться исходя из правил о соотношении lex generalis и lex specialis. Если фактические обстоятельства целиком охватываются диспозицией специальной нормы, то она подлежит применению. Напротив, если в деле имеются юридически значимые факты, которые выходят за рамки диспозиции специальной нормы, то следует применять общую норму. Большинство случаев оспаривания торгов покрываются правилами ст. 449 ГК РФ, а выход за их пределы и обращение к общим правилам возможны, например, в случае злоупотребления правом.

Как признать торги недействительными судебная практика

Недействительность договора в связи с признанием торгов недействительными

Вопрос о том, является ли договор, заключенный по результатам недействительных торгов, оспоримым или ничтожным, был поднят на уровне Верховного Суда РФ.

 

Организатор торгов допустил нарушение в части оповещения общественности о проводимых им торгах. Прокурор обратился с требованием о применении последствий ничтожности договора, заключенного по результатам этих торгов. ВС РФ указал, что общее правило п. 2 ст. 168 ГК РФ не препятствует законодателю установить оспоримость сделки или другие последствия нарушения, не связанные с ее недействительностью. Усмотрев такое установление законодателя в п. п. 1 и 2 ст. 449 ГК РФ, Верховный Суд сделал вывод о том, что договор, заключенный по итогам проведения торгов, является оспоримой сделкой вне зависимости от того, посягает ли он на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Соответственно, срок исковой давности для оспаривания договора, заключенного по результатам торгов, составляет один год.

 

Следует отметить, что такой подход ВС РФ не отрицает возможной оспоримости или ничтожности договора, заключенного по результатам торгов, по общим основаниям недействительности сделок. Вывод Верховного Суда касается лишь тех случаев, когда договор, заключенный по результатам торгов, оспаривается вместе с торгами по специальным основаниям, предусмотренным ст. 449 ГК РФ.

 

Однако неясно, каким образом следует толковать позицию Верховного Суда РФ, поскольку возможны два варианта:

1) недействительность торгов автоматически не влечет недействительности договора, заключенного по их результатам, соответственно, нужно всегда предъявлять самостоятельное требование о признании договора недействительным;

2) торги и договор, заключенный по их результатам, представляют собой единый юридический состав, поэтому оспаривать их по отдельности невозможно, а указанная в ст. 449 ГК РФ оспоримость относится к торгам и договору как цельному явлению, поэтому неверно считать торги оспоримой сделкой, а соответствующий договор - сделкой, которая становится ничтожной после признания судом торгов недействительными.

 

Первый вариант понимания позиции ВС РФ менее предпочтителен. Прежде всего он противоречит буквальному толкованию п. 2 ст. 449 ГК РФ. Кроме того, если заинтересованное лицо оспаривает торги, но не заявляет одновременно или после этого требование о признании недействительным соответствующего договора, то несправедливо оставлять в силе договор, базирующийся на порочных торгах, поскольку договор является продуктом переговорного процесса в форме торгов. Более того, оспаривание торгов в отрыве от разрешения вопроса о действительности договора, заключенного по их результатам, в подавляющем большинстве случаев не имеет смысла. Представляется, что единственный подлежащий оспариванию юридический факт - это сам договор, заключенный с нарушением порядка проведения торгов. В связи с этим следует воспринимать нормы ст. 449 ГК РФ об оспаривании торгов как положения об оспаривании договора, заключенного по их результатам. Иной подход приводит к ненужному удвоению сущностей и вопросам соотношения требований об оспаривании торгов и соответствующего договора, а также к проблемам с самостоятельным исчислением двух сроков исковой давности.

 

Так, в некоторых делах суды отказывают в удовлетворении иска об оспаривании договора, заключенного по результатам торгов, поскольку истец не заявил требование об оспаривании самих торгов, но при этом приводил доводы и доказательства, подтверждающие нарушение процедуры их проведения. Такой отказ избыточно формален и не соответствует логике института оспаривания договора, заключенного по результатам торгов. Очевидно, что даже если бы истец заявил требование об оспаривании торгов, то его интерес все равно состоял бы в признании недействительным договора, заключенного по их результатам. В связи с этим представляется, что судам следовало разрешить спор по существу.

 

В практике имеются примеры, наглядно иллюстрирующие проблемы с исковой давностью при удвоении требований вместо оспаривания торгов и договора как единого целого. В одном из дел договор был заключен через длительное время после проведения самих торгов, поэтому антимонопольный орган, оспаривая договор, апеллировал к более поздней точке отсчета срока исковой давности, а не ко дню проведения торгов, как это предусмотрено ст. 449 ГК РФ. Вероятно, суд исходил из оспоримости договора, заключенного по результатам торгов, и, не обнаружив в законе специальных правил о точке отсчета исковой давности для такого требования, счел, что применению подлежат общие правила - с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении права. Однако такая ситуация суду показалась несправедливой, поэтому суд проявил креативность и указал, что требование об оспаривании договора, заключенного по результатам торгов, является дополнительным по смыслу ст. 207 ГК РФ по отношению к требованию о признании недействительными торгов, поэтому срок исковой давности по первому требованию считается истекшим в момент истечения второго.

 

Если бы суд не полагал, что требования о признании недействительными торгов и соответствующего договора самостоятельны, то проблема со сроками исковой давности вовсе бы не возникла и суду не пришлось бы проявлять чудеса изобретательности. Было бы достаточно указать, что для целей ст. 449 ГК РФ требование об оспаривании торгов и требование об оспаривании договора, заключенного по их результатам, - это одно и то же, а потому годичный срок исковой давности, исчисляемый со дня проведения торгов, распространяется на любое из этих требований, даже если они заявлены по отдельности. При таком подходе доводы антимонопольного органа о заключении договора позднее окончания торгов не имели бы значения, поскольку момент заключения договора по результатам торгов иррелевантен для его оспаривания в силу специального правила п. 1 ст. 449 ГК РФ о начальной точке исчисления срока исковой давности.

 

В связи с вышеизложенным следует обратиться ко второму варианту толкования вывода ВС РФ, который представляется более приемлемым и уже появлялся в практике Суда. Следуя позиции, закрепленной еще ВАС РФ , Верховный Суд при разрешении одного из споров указал, что предъявление требования о недействительности торгов подразумевает также предъявление требования о недействительности договора, заключенного по их результатам, и применение последствий его недействительности. Такой подход активно используется и в практике нижестоящих судов.

 

Процедура торгов урегулирована законодательно, поэтому порок в механизме заключения договора подрывает всю сделку, а отдельное оспаривание торгов от оспаривания договора бессмысленно. Следует воспринимать основания недействительности из ст. 449 ГК РФ как основания оспаривания договора, заключенного по результатам торгов, и исчислять годичный срок исковой давности для оспаривания договора со дня проведения торгов.

 

Обстоятельства дела также свидетельствуют о том, что Верховный Суд намеревался сделать вывод, соответствующий второму варианту толкования. Нарушение, которое породило спор, состояло в ненадлежащей публикации сообщения о проведении торгов (не в периодической газете, а в приложении к ней, выходившем меньшим тиражом). Такое нарушение, приводящее к недоступности сведений о торгах для широкого круга общественности, подпадает под нарушения, указанные в специальных нормах о торгах (п. 1 ст. 449 ГК РФ). Следовательно, требования прокурора о применении последствий ничтожности договора, заключенного по результатам торгов, с использованием трехлетнего срока исковой давности неправомерны - оспаривание должно было производиться в пределах годичного срока исковой давности по правилам ст. 449 ГК РФ.

 

Таким образом, ratio определения ВС РФ не следует воспринимать буквально. Вероятнее всего, за неудачной формулировкой скрывается желание предотвратить использование общих правил для оспаривания договора, заключенного по результатам торгов, вместо специальных и, соответственно, пресечь попытки искусственного растягивания сокращенного срока исковой давности.

 

Отдельного анализа заслуживает вопрос о возможности оспаривания торгов и соответствующего договора по правилам ст. 449 ГК РФ, если нарушение прав истца произошло до начала процедуры торгов.

Основываясь на анализе судебной практики, можно разделить подобные нарушения на две категории:

1) на торги было выставлено чужое имущество (не принадлежащее организатору торгов или лицу, имущество которого реализуется организатором торгов);

2) нарушен порядок передачи имущества на торги.

Применительно к первой категории нарушений суды отказываются признавать торги и соответствующий договор недействительными на основании ст. 449 ГК РФ.

В одном из дел суд указал, что если в результате исполнения договора, заключенного на торгах, произошло распоряжение чужим имуществом, то следует оспаривать не торги, а сам договор. Иными словами, если недействительной является "не процедура торгов, а сам переход права" , то применимы общие положения о недействительности сделок, а не нормы ст. 449 ГК РФ. Суд признал, что неполнота документов на вещь, выставленную на торги, - обыденное явление, не зависящее от организатора торгов. Из-за создания видимости права собственности должника на вещь в силу владения ею возмездное приобретение этой чужой вещи на публичных торгах свидетельствует о добросовестности приобретателя. А для настоящего собственника единственным способом защиты в таком случае является виндикационный иск, при этом действительность торгов значения не имеет.

 

Напротив, применительно ко второй категории нарушений суды активно применяют специальное основание ст. 449 ГК РФ к оспариванию торгов и соответствующего договора.

 

Верховный Суд указывал, что недействительность торгов может возникнуть не только по вине их организатора. Отсутствие нарушений в процедуре торгов еще не означает, что торги действительны, - порок может быть заложен в них еще до начала самой процедуры. Например, в одном из дел было установлено, что пристав передал земельные участки на торги в отсутствие судебного решения об обращении взыскания на них, поэтому суд признал торги недействительными по нормам ст. 449 ГК РФ. Суд отметил, что если нарушение прав истца вызвано действиями судебного пристава-исполнителя, то эти действия не нужно оспаривать отдельно, прежде чем обратиться с иском о признании недействительными торгов. Суды обязаны рассмотреть доказательства незаконной передачи имущества на торги в процессе об оспаривании торгов. В таких ситуациях суды игнорируют доводы о добросовестности приобретателей имущества.

 

Однако вызывает сомнение, нужно ли признавать сделку недействительной по специальному основанию и производить двустороннюю реституцию. Приобретатель имущества в большинстве подобных примеров окажется добросовестным: если проследить за правильностью процедуры проведения торгов он может, то проверить основания передачи имущества на торги он, как правило, не в состоянии. Кроме того, от действий пристава пострадает и организатор торгов: будучи невиновным в создании условий для их оспоримости, он также несет потери как в виде расходов на проведение торгов, так и в виде выплаты приобретателю по реституции.

 

Ответственность за незаконные действия пристава будет нести государство по правилам ст. 1069 ГК РФ. Однако трудности взыскания возмещения с государства общеизвестны, поэтому возникает вопрос: на кого возложить этот риск - на покупателя и организатора торгов (совершив реституцию) или же на должника (не совершая реституцию)? Ответ на него должен зависеть от того, кто из указанных лиц находится ближе к источнику возникновения риска и имеет возможность его минимизировать, а также от упречности поведения каждого из них. Представляется, что ни победитель торгов, ни их организатор не имеют инструментария для устранения рисков, связанных с проверкой законности действий пристава, их поведение беспорочно. В то же время должника можно упрекнуть как минимум в доведении отношений до охранительной стадии. Кроме того, должник имеет инструменты для защиты собственного имущества и обязан заботиться о нем. Таким образом, балансируя между разнонаправленными интересами, справедливо возложить риск на должника и, следовательно, не признавать торги и соответствующий договор недействительными.

 

Недействительность договора по общим основаниям

В судебной практике довольно часто можно наблюдать путаницу с применением общих оснований для оспаривания договора, заключенного по результатам торгов, и специальных оснований недействительности по правилам ст. 449 ГК РФ. Типичное последствие ошибки в основании оспаривания - неверное применение правил об исковой давности.

 

Дела из этой категории споров доходили даже до Верховного Суда РФ. В одном из них прокурор оспаривал договор, заключенный по результатам торгов, по которому муниципальная собственность была продана по явно заниженной цене. При оспаривании прокурор ссылался на основание, предусмотренное ст. 168 ГК РФ, и, соответственно, опирался на трехгодичный срок исковой давности, предусмотренный для ничтожных сделок (п. 1 ст. 181 ГК РФ).

 

Из текста судебного акта вытекает, что Верховный Суд допускает ничтожность спорного договора по общим основаниям недействительности сделок, однако только в случае отсутствия оснований для применения специальных норм о торгах. ВС РФ указал, что некорректное определение стоимости продаваемого имущества является специальным основанием для оспаривания торгов и соответствующего договора, поэтому иными должны быть как порядок оспаривания, так и срок исковой давности. Такой подход справедлив - нельзя допускать игнорирование специальных норм с целью использовать более выгодный режим оспаривания, предусмотренный общими нормами.

 

К счастью, в  части судебных актов нижестоящих инстанций исповедуется такой же подход. Суды прямо указывают на то, что недействительность договора, заключенного по результатам торгов, может быть связана не только с нарушением правил их проведения, но и с иными нарушениями требований закона или иных нормативных актов (ст. 168 ГК РФ). При этом оспаривать договор по общим основаниям можно только в том случае, если основаниями недействительности договора явились нарушения, не относящиеся к процедуре подготовки и проведения торгов.

 

Так, в одном из дел заявитель оспаривал договор, заключенный по результатам аукциона, по основанию, предусмотренному п. 2 ст. 168 ГК РФ, однако его доводы по существу касались нарушений порядка организации проведения аукциона, а не пороков в содержании оспариваемого договора, влекущих его ничтожность. В связи с этим суд применил срок исковой давности, исходя из действительного характера требований заявителя, и отказал ему в удовлетворении требований на основании пропуска годичного срока исковой давности, закрепленного в ст. 449 ГК РФ.

 

Судебная практика разнится в решении вопроса о надлежащем способе защиты прав победителя, если торги проведены в соответствии с законом и победитель верно определен, но договор заключен с проигравшим участником. В одних решениях суды указывают, что ст. 449 ГК РФ в таком случае неприменима, поскольку процедура торгов соблюдена и оспаривать их не следует. При этом договор, заключенный с проигравшим участником, признается ничтожным (п. 2 ст. 168 ГК РФ), а победитель торгов вправе понудить организатора к заключению договора в судебном порядке (п. 6 ст. 448 ГК РФ). В других судебных актах используется иной подход: торги признают недействительными, проводят реституцию и обязывают организатора заключить договор с победителем.

 

Ни первый, ни второй подход нельзя признать вполне удовлетворительным. Суды абсолютно правы в том, что следует удовлетворять требования победителя торгов о понуждении к заключению договора и/или взыскании убытков. Однако в признании торгов или договора, заключенного с проигравшим участником, недействительными нет необходимости. Иное позволяет организатору необоснованно освободиться от принятых на себя обязательств. Обычно при отказе победителя от заключения договора или при молчании в ответ на оферту организатора торгов договор заключается с участником, занявшим второе место. Если организатор, нарушив свою обязанность по заключению договора с победителем, направил оферту участнику, занявшему второе место, а тот акцептовал ее, то организатор должен нести риски нарушения порядка заключения договора по результатам торгов. Некорректно перекладывать такие риски на участника, занявшего второе место и введенного в заблуждение организатором, который сообщил об отказе победителя заключить договор. При недействительности договора с проигравшим участником последний мог бы рассчитывать максимум на взыскание убытков в рамках преддоговорной ответственности, т.е. на защиту по модели негативного интереса. Иной же подход, предполагающий сохранение юридической силы такого договора, позволит взыскать с организатора торгов убытки по модели позитивного интереса.

 

Вопреки тенденции разграничения оснований для оспаривания договора, заключенного по результатам торгов, в судебной практике нередки случаи смешения оснований. Это приводит к неправильному применению общих правил о сроке исковой давности для оспаривания сделок (ст. 181 и глава 12 ГК РФ). Подобные ошибки, казалось бы, не имеют последствий для правильности принятых решений - срок исковой давности составляет один год как в п. 2 ст. 181 ГК РФ, так и в специальных положениях п. 1 ст. 449. Однако точка отсчета для исчисления этого годичного срока разная, поэтому подмена применимых норм может повлечь вынесение неверного решения по делу.

Согласно общим правилам о сроке исковой давности он исчисляется с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о личности надлежащего ответчика по иску о защите этого права (п. 1 ст. 200 ГК РФ). Но в специальных положениях п. 1 ст. 449 ГК РФ закреплена объективная точка отсчета давностного срока - день проведения торгов. При этом норма п. 1 ст. 200 прямо устанавливает, что законом может быть предусмотрено иное, однако по необъяснимой причине некоторые суды не замечают это указание. Достаточно редки дела, в которых суды верно исчисляют срок исковой давности с даты проведения торгов.

 

Возможно, суды блокируют применение специального правила, так как считают несправедливым установление иного момента, с которого отсчитывается срок давности для оспаривания торгов, поскольку торги оспариваются в таком же порядке, как и иные сделки. Действительно, даже в литературе такое отступление законодателя от общего правила обосновывается довольно скупо - необходимостью обеспечить стабильность оборота и минимизировать период правовой неопределенности в отношении действительности сделки, заключенной по результатам торгов. Подобные аргументы можно было бы привести в обоснование законодательного ограничения возможности оспаривания любых сделок, так как аргументы не апеллируют к специфическим чертам оспаривания торгов (если таковые имеются в принципе). Однако несмотря на то, что подход законодателя, по-видимому, основан исключительно на политико-правовых причинах, суды должны с ним считаться. Если такой подход приводит к несправедливому разрешению конкретного спора, то судам следует аргументировать отступление от воли законодателя, а не игнорировать его предписания без объяснений.

 

Исключительный, но возможный случай отступления от жестких норм п. 1 ст. 449 ГК РФ - злоупотребление правом. Так, в одном из дел суд прямо указал, что применению подлежат специальные правила о сроке исковой давности, предусмотренные ст. 449, однако отказался применять их со ссылкой на ст. 10 ГК РФ. Злоупотребление правом было установлено в действиях победителя торгов, который умышленно сфальсифицировал документы и вел переговоры о даче взятки для победы на торгах.

 

Другую попытку ограничить применение специальных правил об исковой давности совершила антимонопольная служба, заявив иск об оспаривании торгов в защиту неопределенного круга лиц. Суд, по-видимому, посчитал, что правила ст. 449 ГК РФ применимы только в случае оспаривания торгов их участниками (или лицами, которым было неправомерно отказано в участии), а для антимонопольного органа применил общие правила об исковой давности (п. 2 ст. 181 и п. 1 ст. 200 ГК РФ). Суд сделал акцент на том, что антимонопольный орган действовал по своей инициативе в защиту неопределенного круга лиц, поэтому необходимо установить момент, когда антимонопольный орган мог узнать о состоявшихся торгах из публичных источников.

 

Однако объективная точка отсчета срока исковой давности установлена в ст. 449 ГК РФ для всех заинтересованных лиц без исключения, а значит, статус лица, не участвовавшего в торгах, не должен давать привилегий. Более того, применительно к этому делу можно провести аналогию с оспариванием сделок прокурором. Практика высших судебных инстанций давно выработала подход, в соответствии с которым начало течения срока исковой давности для прокурора определяется по правилам гражданского законодательства таким же образом, как если бы за судебной защитой обращалось само лицо, право которого нарушено. Радует лишь то, что указанная ошибка суда не повлияла на финальный вывод - антимонопольный орган даже с учетом такой форы пропустил срок исковой давности по требованию об оспаривании торгов.

 

Еще один интересный вопрос о сроках исковой давности можно обнаружить благодаря делу, касающемуся оспаривания торгов по правилам главы III.1 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве). Арбитражный управляющий оспаривал договор, заключенный по результатам торгов, сразу по трем основаниям: ст. 449 ГК РФ, комбинации ст. ст. 10 и 168 ГК РФ, а также п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Суды посчитали недоказанными основания для признания сделки недействительной, однако любопытно другое: суды проверили сделку на оспоримость по правилам ст. 449 ГК РФ, хотя торги были проведены ранее чем за год до подачи иска об их оспаривании, т.е. за пределами специального сокращенного срока исковой давности, закрепленного в п. 1 ст. 449 ГК РФ.

 

Возможно, что объяснение этому простое - ответчик не заявил о применении сроков исковой давности. Однако этот пример поднимает вопрос о соотношении норм ст. 449 ГК РФ и положений главы III.1 Закона о банкротстве. Указанные основания оспаривания могут пересекаться: например, неправильное определение цены товара для торгов или ограничение конкуренции (необоснованный отказ в допуске к торгам) может привести к совершению неравноценной сделки по смыслу п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.

Нет сомнений, что такая сделка может быть оспорена в банкротстве по любому из перечисленных оснований, поскольку наличие специальных банкротных оснований для оспаривания сделок не исключает использование любых иных оснований, содержащихся в ГК РФ. Однако может возникнуть проблема, если согласно ст. 449 ГК РФ договор, заключенный по результатам торгов, уже невозможно успешно оспорить в силу истечения годичного срока исковой давности с момента проведения торгов, но при этом управляющий или кредиторы все еще могут оспорить договор по правилам ст. 61.2 Закона о банкротстве.

 

Представляется, что нельзя заблокировать доводы и доказательства, указывающие на нарушения в процедуре торгов, даже при истечении годичного срока исковой давности, предусмотренного ст. 449 ГК РФ. Как уже упоминалось выше, в судебной практике встречаются дела с отказом в применении правил ст. 449 ГК РФ об объективной точке отсчета срока исковой давности в силу злоупотребления правом со стороны ответчика. Аналогичная логика должна применяться и в ситуации с банкротством, поскольку ссылка на недобросовестность должника имплицитно подразумевается при оспаривании сделок по всем банкротным основаниям. Кроме того, применение подобного подхода возможно и при внеконкурсном оспаривании сделок должника по ст. ст. 10 и 168 ГК РФ, поскольку в таких случаях ставится вопрос о недобросовестных действиях должника, направленных на причинение вреда кредитору. Таким образом, если договор, заключенный по результатам торгов, оспаривается по ст. ст. 10 и 168 ГК РФ или по банкротным основаниям, то суду следует игнорировать истечение объективного срока исковой давности по ст. 449 ГК РФ и отсчитывать срок с того момента, когда конкретный истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Препятствия к признанию торгов и/или договора, заключенного по результатам торгов, недействительными

Позитивное право содержит всего два условия для признания торгов недействительными по специальным основаниям - нарушение процедуры проведения торгов (п. 1 ст. 449 ГК РФ) и его последствие в виде нарушения прав истца (п. 2 ст. 166 ГК РФ). Для успешного оспаривания торгов оба эти условия должны быть выполнены кумулятивно. Кроме того, судебная практика скорректировала первое условие, ограничив его лишь теми процедурными нарушениями, которые можно признать существенными, т.е. повлиявшими на результаты торгов и ущемившими права истца.

 

Однако на протяжении нескольких последних лет судебная практика совершила новый виток развития, выработав список иных причин, которые могут послужить основанием для отказа в удовлетворении требований о признании недействительными торгов или соответствующего договора. Например, в качестве ключевого условия для удовлетворения требования о признании торгов недействительными закрепилась возможность восстановления прав истца с помощью признания торгов и договора недействительными. Если суд не выяснил, каким образом могут быть восстановлены права истца после признания торгов недействительными, то его решение может быть даже возвращено на новое рассмотрение вышестоящими судебными инстанциями.

 

Прекращение договора

В одном из своих решений Верховный Суд заложил основу для правоприменительной практики, высказав следующую позицию: "Признание торгов и, как следствие, договоров, заключенных с лицами, выигравшими торги, недействительными не поставлено в зависимость и от факта исполнения сделки, имеющего значение при рассмотрении судами требования о применении последствий недействительности оспоримой сделки".

 

Тем самым ВС РФ настоял на разграничении требований о признании договора, заключенного по результатам торгов, недействительным и о применении последствий недействительности такого договора. Для разрешения спора по первому требованию иррелевантно, прекращен ли договор полностью или в части исполнением сторон. При рассмотрении второго требуется установить, исполнялся ли договор. Если исполнения не было, то такое требование оказывается неосновательным.

 

Некоторые нижестоящие суды следуют подходу ВС РФ, отклоняя ссылки победителей и организаторов торгов на исполнение договора и ст. 408 ГК РФ в обоснование возражений против признания недействительным договора, заключенного по результатам порочных торгов.

 

В одном из дел нарушение порядка проведения торгов было связано с неправомерным отстранением одного из участников от конкурса. В ходе процесса заказчик работ указывал на факт исполнения контракта, заключенного по результатам торгов, и ссылался на то, что признание торгов и контракта недействительными не приведет к восстановлению нарушенного права истца. Однако суды не согласились с таким доводом, процитировав упомянутое выше определение ВС РФ и отметив, что результаты торгов, проведенных с нарушением законодательства, не могут быть сохранены.

 

В другом деле стороны частично исполнили контракт, заключенный по результатам торгов, но затем одна из сторон отказалась от его исполнения в одностороннем порядке. Суд кассационной инстанции не согласился с выводами апелляции о том, что частичное исполнение контракта препятствует признанию торгов и контракта недействительными. Односторонний отказ, как указал суд, также не может являться основанием для отказа в удовлетворении требования о признании контракта недействительным, поскольку расторжение контракта и проверка его законности имеют разные правовые последствия.

В некоторых делах суды констатируют, что невозможность возврата предоставления в натуре сама по себе не препятствует применению реституции, а значит, и признанию торгов недействительными. Вместе с тем суды более охотно соглашаются на признание торгов и соответствующего договора недействительными, когда предмет сделки - вещь, которая на момент спора находится в собственности победителя торгов.

 

Однако в большинстве дел, в которых заявляются доводы о прекращении договора, заключенного по результатам порочных торгов, суды исповедуют противоположный подход.

Во-первых, в некоторых решениях встречается прямое отрицание разграничения требований о признании торгов недействительными и о применении последствий их недействительности.

Например, в одном из дел суд указал, что даже если требование о реституции не заявлено, она все равно должна быть произведена, поскольку является последствием недействительности сделки, а предъявление иска о недействительности сделки без требования о применении последствий ее недействительности "не отвечает целям судебной защиты". При этом реституция, по мнению суда, должна быть обязательно двусторонней, так как последствия недействительности сделки предполагают одновременное эквивалентное восстановление положения, существовавшего до ее совершения. Исходя из того, что реституции препятствуют полное исполнение контракта и удовлетворенность потребностей заказчика в предмете сделки (объект построен и введен в эксплуатацию), а вероятность проведения повторных торгов сведена к нулю, суд заявил о невозможности восстановить права истца и на этом основании отказал ему в удовлетворении всех требований.

 

Исходный посыл суда не заслуживает одобрения, поскольку противоречит базовым принципам состязательности и свободы сторон в процессе. Вероятно, что к такому неверному посылу суд привели изменения, внесенные в норму п. 2 ст. 449 ГК РФ в 2015 г.. До реформы норма содержала лишь указание на то, что признание торгов недействительными влечет недействительность соответствующего договора. Затем п. 2 ст. 449 ГК РФ был дополнен - теперь признание торгов недействительными также влечет применение последствий, предусмотренных ст. 167 ГК РФ. Возможно, суды восприняли это новшество как установление обязательности применения последствий недействительности договора, заключенного по результатам торгов. Однако, скорее всего, мысль законодателя была иной. По умолчанию третье лицо не может вмешиваться в имущественную сферу сторон сделки, требуя применения последствий ее недействительности, поэтому изменение п. 2 ст. 449 ГК РФ позволило закрепить право лица, не являющегося стороной договора между организатором и победителем торгов, потребовать применения реституции. Неверно усматривать в новой редакции этой нормы обязанность суда произвести реституцию без требования об этом от сторон.

 

Во-вторых, большой массив судебной практики поддерживает позицию о том, что торги и заключенный по их результатам договор не могут быть признаны недействительными, если последний полностью или частично исполнен. Большинство судов со ссылкой на системное толкование положений ст. 449 ГК РФ указывают, что в спорах о признании торгов недействительными суд обязан выяснить не только факт допущенных при проведении торгов нарушений, но также возможность восстановления прав истца принятием судебного акта, факт исполнения договора и возможность проведения повторных торгов.

 

Суды массово исходят из того, что исполнение договора, заключенного по результатам торгов, является самостоятельным и достаточным основанием для сохранения торгов и договора в силе, поскольку оно исключает возможность восстановления прав истца при установлении факта нарушения его прав и применении последствий недействительности сделки. Суды указывают, что признание торгов недействительными должно влечь восстановление нарушенных прав истца, а если такое восстановление невозможно, то и торги не следует признавать недействительными. Такой же вывод суды делают при наличии довода о невозможности проведения повторных торгов в силу отсутствия у ответчика объекта, проданного на торгах.

 

Однако далеко не во всех делах суды воспринимают исполнение договора как самостоятельное основание для отказа в удовлетворении требований о признании недействительными торгов и договора. Зачастую трудно понять, какое из обстоятельств стало решающим для итоговых выводов суда, поскольку мотивировочная часть в большинстве случаев содержит более одного аргумента в пользу принятого решения.

 

Так, в одном из дел заявка одного из потенциальных участников торгов была неправомерно отклонена, а потому он совершил попытку оспорить торги и договор, заключенный с победителем торгов. Суды назвали два основных аргумента в пользу отказа в признании торгов недействительными:

- согласно разъяснениям высших судебных инстанций положения ст. 449 ГК РФ направлены на "реальное восстановление нарушенных прав заинтересованного лица", должен быть установлен "факт нарушения имеющихся, а не предполагаемых прав заинтересованного лица" (требуется доказать заинтересованность), решение должно "урегулировать конфликтную ситуацию, а не порождать правовую неопределенность". Однако в случае допуска истца к участию в торгах его заявка не имела бы преимущества перед заявкой победителя по иным критериям, поэтому нарушение действительных прав истца не доказано;

- победитель представил документы, свидетельствующие об исполнении соглашения, заключенного по результатам торгов. В силу п. 1 ст. 408 ГК РФ после исполнения сделки исключена возможность приведения сторон в первоначальное положение ("аннулирование результатов проведенного конкурса, проведение нового конкурса и заключение нового договора"). В связи с этим восстановить права общества путем удовлетворения его требований невозможно.

 

Большинство судебных решений, идущих вразрез с позицией Верховного Суда РФ, так или иначе связаны с этими двумя аргументами, поэтому далее проанализируем их по отдельности.

refresh 1548

Задать вопрос юристу или оставить свой комментарий

Юрист может сам перезвонить Вам, если укажите номер телефона и город. Телефон не публикуется! Без указания номера телефона - ожидайте ответ на этой странице.

Консультации
0

 

 

Посещаемость:

Яндекс.Метрика